Истории села Горюхина

Названы пять «повестей года»

Премия имени Ивана Петровича Белкина вручается ныне во второй раз. Основали ее издательство «ЭКСМО-Пресс» и журнал «Знамя» для поощрения, как легко догадаться по названию, авторов повестей. Рождение щедрого дитяти (5000 долларов — победителю, по 500 — четырем финалистам) было встречено невиданным подъемом литературно-теоретической мысли. Раньше, дескать, все гнались за Букером и потому сочиняли романы (то есть раздували тексты либо клеили престижный ярлык на «типичное не то») — теперь, надеясь на покойного И. П. Б., возьмутся за ум и примутся строгать повести. Оскорбительность этих расчетов для любого писателя (кто же пишет «за морковку»? и что он в таком разе напишет?) стоит их аналитической мощи. Отличать повесть от романа умел только профессор Поспелов (да и тот менял не раз свои дефиниции), а спорить на эту тему любят студенты-филологи второго-третьего курсов (к четвертому — проходит). Иное дело, что в индивидуальной писательской системе могут по-разному актуализироваться жанровые оппозиции. Так Тургенев решительно разводил «романы» и «повести» (хотя по объему «Рудин» не сильно превышает «Первую любовь»), но фактически не дифференцировал «повесть» и «рассказ» (делая исключение для «Записок охотника»). Так Солженицын полагает, что «Один день Ивана Денисовича» — это рассказ (меньше и «легче» — новелла, видимо, «Случай на станции Кочетовка»), «В круге первом» — повесть, а роман (хоть и не нравится писателю термин) — это нечто еще более габаритное (похоже, имелось в виду «Красное Колесо»). Наконец, писатель может быть вовсе равнодушен к жанровым ярлыкам.
Заморочка с «Покрывалом для Аввадона» Марии Галиной — безусловно повесть, безусловно изящная, «даже я ее похвалил» (как сказано в блестящей пародии на другого Зоила). Вот именно: похвалил — в 2000 году, когда она была опубликована в последнем номере ныне замерзшей «Волги» (на премию выдвинуто книжное издание — М., «Текст»). Заковыка третья — ширпотреб детективного либо квазиисторического (сплетнического) вкуса, но здесь разобраться, думаю, не трудно.
Что у нас в «сухом осадке»? Несколько «темных лошадок». (Не все я читал, но устал надеяться на чудеса, до поры тайные для всех, кроме услужливых номинаторов.) Два традиционных (похожих на себя, а не друг на друга) Попова — посмурневший питерский Валерий с «Очаровательным захолустьем» и неколебимый московско-красноярский Евгений с «Жизнеописанием Гдова и Хабарова». Эпигон «семидесятнической» интеллигентско-диссидентской прозы Владимир Кантор, название чьей повести — «Записки из полумертвого дома» — кажется характеристикой всего его творчества. Несколько версий доминирующей в нашей молодой (относительно) словесности истории бедствий молодого (относительно же) интеллигентного горожанина в «рыночных условиях» — «Помощник китайца» Ильи Кочергина, «Самому себе» Афанасия Мамедова и Исаака Милькина, «Шанкр» Дарьи Симоновой, вышеупомянутый «Нубук» Сенчина, «Пах антилопы» Александра Щербакова (дебют в неизменно «дебютном» № 12 «Октября»). Почти уверен, что кто-нибудь из авторов этой коллективной «Истории села Горюхина» (тоже Белкина сочинение) в шорт-лист попадет. Букеровские власти разобрались с каверзой, вспомнив, что на родине премии наши «роман» и «повесть» покрываются одним словом — по сути, здесь «романом» признают все, что нельзя назвать «рассказом». Появление же специальной премии за повесть усложнило задачу. (Если уж лезть в теоретические дебри, то должно помнить, покойный Белкин сочинял ярко выраженные новеллы, а его издатель назвал «повестью» своего «Медного всадника».) Жюри, возглавляемому Леонидом Зориным (кстати, его «Юпитер» вполне мог бы претендовать на премию, не согласись автор на судейство), пришлось-таки поломать голову.
Из 28 состязающихся сочинений по крайней мере два беусловно романы — «<эНРЗБ>» Сергея Гандлевского (законно попавший в букеровский шорт-лист и, к сожалению многих, не получивший премии) и «Нубук» Романа Сенчина (в «Новом мире» поименованный повестью — видать, внял автор наставлениям мудрых конструкторов литпроцесса; где еще, однако, вы видели повесть, растянутую на две журнальные книжки?). Невозможно понять, чем «Кастрировать Кастрюльца» Асара Эппеля («повесть») отличается от его же «рассказа» «В паровозные годы», только что удостоенного премии Казакова? (Напечатаны они в одном номере «Знамени» под общей плашкой «Три повествования», тип рассказывания един, а 13 «паровозных» страниц не шибко отстали от 22 «кастрюльцевских».)
Дальше три лидера. «А. К. С (Опыт любви)» Марины Вишневецкой, «Берлинская флейта» Анатолия Гаврилова, «Жажда» Андрея Геласимова, чья повесть «Фокс Малдер похож на свинью» законно присутствовала в прошлогоднем белкинском шорт-листе. Об этих работах я уже писал — повторяться не буду. Тем более что все три выдвинуты и на премию имени Аполлона Григорьева, в нынешнее жюри которой меня привел неумолимый жребий. Замечу только, что приветливо встреченного молодого Геласимова уже начали гнобить в лучших традициях: «Новый мир» (№1) вослед сочувственной рецензии Марии Ремизовой поместил откровенно «заказной» (что не скрывается) памфлет видного мастера «размазывать по стенке» Дмитрия Быкова. Это не только напоминание о милейшей практике «Литературной газеты» 70— 80-х (обожали там печатать «Две точки зрения») — это слава.
Прогнозы — дело гиблое. В прошлом году я на премии Белкина промахнулся основательно. (Уверен, однако, что наделе промахнулось жюри, проигнорировавшее очаровательную повесть Феликса Светова «Чижик-пыжик».) О нынешних гаданиях судите сами. Шорт-лист перед вами — текст писался до его оглашения.